Позади осталось Сускино, поле трупов и неизвестность - воскреснут ли они в церкви? Широе поднял самое ценное - золото и лучшие артефакты - и увёл своих на юг. Благо, у Наоцуго тоже нашелся грифон, так что все могли лететь. Заночевали на берегу, потратив последние минуты на поиск того же места, где они провели ночь три дня назад. Девочка-друид на высоте закрывала лицо руками, а едва спрыгнув с грифона зашлась в приступе рвоты. Акацуки глянула на Широе.
   – Что это с ней?
Мастер пожал плечами.
   – Даже не знаю. Возможно, полёт на грифоне плохо сказался, у неё ведь ранг сильно ниже девяностого.
Пятеро авантюристов разбили, как смогли, лагерь. Серара словно спала - методично выполняя самую простую работу, она отвечала односложно, либо вообще молчала. Когда доели ужин, Широе попросил:
   – Серара, скажи нам, какой у тебя сейчас ранг?
Девочка друид вздрогнула, вырываясь из плена забытья.
   – А…
Широе спокойно повторил:
   – Ранг. Какой у тебя сейчас ранг?
Серара потрясла головой.
   – А… а что, в профиле не видно?
Нянта чуть заметно улыбнулся.
   – О, ты возвращаешься!
Серара посмотрела на своего пушистого друга.
   – А… почему ты не някнул?
Ей ответил Наоцуго:
   – Если в словах последняя буква «я» то нет няканья, ня.
Он поморщился, и тут же добавил:
   – Да ну вас всех…
Смех сотрапезников вышел очень коротким и скованным. Серара сказала:
   – Я… мой ранг был девятнадцать, только недавно подняла, а теперь он… он…
   Девочка, икнув, облокотилась об костёр, её едва успели вытащить из открытого пламени.

Утром, когда Серара пришла в себя, был уже полдень. Она позавтракала… или, скорее, пообедала? Её ранг с девятнадцатого поднялся до двадцать шестого, система перевела ей как младшей в группе весь опыт от убийств горностаев, цветника и двадцати пяти человек. Шансы, что цветник и такие пушистые горностаи возродятся, были гораздо выше, чем вероятность того что люди воскреснут в церкви. Наоцуго подсел к девочке.
   – Ты как?
Серара коснулась губ.
   – А… ещё воняет? Прости, я и не думала, что в игре может стошнить… Можно, я сегодня с тобой полечу?
Здоровяк покачал головой.
   – Нет. Мой грифон итак сотню в час даёт, чтобы я ещё брал попутчиков. Да и… мы хотели утром, на восходе полететь, Широй отказался выдвигаться с полудня. Проведём здесь ещё ночь.
   Серара кашлянула в ладошку.
   – Бригандия… Я ведь к ним вступила, так старалась…
Наоцуго коснулся ей чёлки.
   – Знаешь, почему они проиграли? – Под его взглядом девочка-друид съёжилась. – Потому что они боялись смерти. Нянта шёл в бой с желанием погибнуть - и выжил.
   Серара схватилась за флягу - но даже простая вода была ей сейчас как вино. Утерев губы, девочка спросила:
   – П… почему Широе вчера меня… про мой ранг… спрашивал? Он… он же видел…
   Наоцуго хмуро вздохнул.
   – Он - видел. Но видела ли ты?
Серара шмыгнула носом.
   – Я… я убила человека… все они… опыт дали мне… за каждого из них… Семь уровней… почти восемь… Кровь… Вся кровь на моих руках… Это из-за меня вы поссорились…
   Наоцуго чуть приобнял девушку.
   – И это прекрасно. Ты получила огромную ценность - очки обучения. Потрать их с умом. Ты в нашей гильдии единственный целитель, допустишь ошибку - мы все умрём.
Серара вновь вздрогнула всем телом.
   – Все…
   – Да. Я танк, ты - целитель. Мы главная пара. Остальные просто нас прикрывают, поддерживают, разгружают. Но мы идём вперёд. Я расчищаю дорогу для всех, а ты помогаешь мне стоять насмерть. Моя задница в твоих руках.
Серара выдавила из себя:
   – Ты… такой большой и сильный…
   – Но без тебя я просто никто.
Она вновь шмыгнула носом.
   – Я… буду тебе помогать.

К ним подошёл Широе.
   – Ты подумала, какие навыки раскачаешь?
И вдруг Серара поднялась на ноги, крепко стиснула посох.
   – Я… у меня был план стать бафером… то есть, какой там план… так, пожелание. Я… сейчас всё так непонятно.
   Рядом встала Акацуки:
   – Простите что перебиваю, но может, сядем у костра?
Серара посмотрела в лицо Наоцуго.
   – Она… на что-то разозлилась?
Акацуки тихо, едва слышно шепнула:
   – «Она» ещё здесь, прямо перед тобой.
Прежде чем Серара выдавила из себя хоть один звук, Наоцуго поднял её на руки и поднёс к костру. Всего минута - и пять человек сидят плотным кружком; Серара, Наоцуго, Широе, Акацуки и Нянта. Глава повторил свой вопрос:
   – Так, и на что ты потратишь свои очки обучения?
   – А… а это так важно?
   Акацуки проорала:
   – А ты сама-то как думаешь?! – Она сглотнула, и продолжила чуть тише: – Мы зависим друг от друга, вокруг нас толпы монстров разных уровней, до ближайшего города бесконечность! Ты наш единственный целитель, да, проклятье, важно, как ты прокачаешься!
   – Но… я…
Акацуки уронила голову.
   – Мы сдохнем тут.
   – Серара, расскажи, как ты познакомилась с Наоцуго, ня?
   Впервые за день девочка-друид чуть улыбнулась.
– Я… я просто очнулась тут… а он сразу подошёл ко мне и стал расспрашивать… И… мне даже показалось, что он пытался меня соблазнить. – Щёки девочки чуть тронул румянец. – А потом Наоцуго предложил поискать укрытие на ночь, и я сразу подумала о том милом домике, где я держала разное барахло.
   Акацуки глянула на их стража.
   – Ты что, совсем обнаглел?! Едва попал Небо знает куда - и сразу кинулся цеплять красоток?! У тебя что, других мыслей в голове совсем нет?!

Широе тихо сказал:
   – Думаю, нам надо ввести некие правила. Я против всяких шашень в моей гильдии.
   Наоцуго сально усмехнулся:
   – Ну, ты меня сейчас прямо режешь без ножа!
Акацуки тихим голосом осведомилась:
   – Хочешь, я тебя сейчас ножом зарежу? У меня их много.
Серара посмотрела на сидящего бок о бок с ней Нянту:
   – П… почему она временами едва слышно шепчет?
   Кот покачал головой.
   – Негоже обсуждать других людей в их присутствии… да и в отсутствие человека сплетничать о нём - скверно, ня. Впрочем, мы сейчас будем именно что обсуждать друг друга, ня. Разумеется, по взаимному согласию каждого, ня.
   Наоцуго, смеясь, наставительно поднял указательный палец левой руки.
   – Я не давал согласие на обработку личных данных!
   Акацуки обычным голосом сказала:
   – Я за тебя крестик поставила.
   – Чего?! Мелочь, ты на мне крест, что ли, ставишь?!
    «Мелочь» повысила голос:
   – Я сейчас твои личные данные так обработаю, пассивом станешь! Будешь каждый раз для нового соединения порты пробрасывать! Молить будешь о смерти! Придём в город - подыщу нового танка для нашей группы! Кого-то, у кого кровь нормально циркулирует! Понял, Дуроцуго?!
   Широе чуть тише обычного сказал:
   – Акацуки, выбирай выражения.
    «Мелочь» склонила голову.
   – Виновата.
   – Вот, умничка. Серара, так ты и Наоцуго успели… пошалить?
   Девочка-друид густо покраснела.
   – Нет! Нет! Я… мы… ну, то есть, он был очень вежлив и терпелив, и… он приносил еду и говорил, что готов ждать, сколько потребуется, и… вот. А потом пришли вы. И… я… ну, вы помните. Я… – Серара посмотрел на Акацуки. – А почему вы временами говорите шёпотом?
   Ассасин ответила обычным голосом:
   – Когда я чувствую, что хочу кого-то убить, у меня сам собой голос падает до шёпота. Не знаю, почему так. – Она посмотрела на Широе. – Мастер, а у нас вообще есть план? Ну, вот вернёмся в город - а дальше?
   Тот покачал головой.
   – Придётся какое-то время просто плыть по течению. Оптимистичный подход Наоцуго может и слегка рискован, но он, по крайней мере, точно не станет тут скучать.

   – Я тоже не стану тут скучать, ня. – Акацуки молча положила руку на пушистую ладошку, чуть сжала. Кот едва не замурчал. – Спасибо, ня. Серара, какие заклинания ты хочешь выучить, ня?
   – А… вы опять про меня, ня? Ой, в смысле… надеюсь, оно не заразное… Ну… даже не знаю… нужны ли вам будут именно заклинания усиления… или, возможно, мне и впрямь стоит потратить всё на чары целения…
   Широе напомнил:
   – Мы ещё не поднимали уровни, и понятия не имеем, как поведут себя новые заклинания. Возможно, одних только очков обучения будет мало, а может…
   Наоцуго легонько толкнул оратора локтем в бок.
   – Запарил. Серара, просто - выучи уже что-нибудь!
   Девочка-друид склонила голову.
   – Я хотела стать бафером, но сейчас хочу раскачать ветку алхимии. Я хочу сварить для Нянты зелье смены образа!
Коточеловек положил ладонь тыльной стороной на лицо и громко, жалобно простонал. Широе покачал головой.
   – Ветка алхимика стоит семьдесят очков обучения, да и зелье смены облика дропается только на шестом этаже пещеры огненных ящеров. Так что или мы случайно наткнёмся на ещё одно такое же, или когда-то в будущем пройдём ещё раз эту пещеру. Сейчас наша задача - просто выжить и вернуться в город.
Серара шмыгнула носом.
   – Значит, остаётся только ветка исцеляющих заклинаний. Но я друид, могу только…
   Наоцуго крикнул:
   – Да выучи ты хоть что-то!

Серара клацнула зубами и ответила:
   – Я - друид, и буду качать медведя. Так у нас в группе будет два танка.
   Их страж закрыл лицо руками и простонал.
Акацуки же тихо напомнила:
   – У нас есть танк, но нет целителя.
Нянта глухо выдохнул:
   – Молю, хоть ты - сохрани человеческий облик!
Широе кинул взгляд на сидящего рядом человекокота.
   – Ты… не някнул?
Акацуки кинула предположение:
   – Возможно, от крайнего волнения? В любом случае, у нас сейчас есть более важное осложнение.
   Широе кивнул.
   – Да. Верно. Серара?
   Девочка-друид кивнула.
   – Да. Хорошо. У меня двадцать шестой уровень, тогда я выучу «дубовая кожа» для себя и «каменный корень» для Нао-сана.
   Широе тихо напомнил.
   – У тебя ещё остаётся один балл из очков обучения.
Серара снова ойкнула.
   – Ты… ты можешь видеть мои характеристики?
Широе чуть приподнял бровь.
   – Нет, я просто помню все ветки классов и статов.
   Серара вновь грохнулась в обморок, другие участники крохотной группы выразили удивление менее активно.
---
Дверь распахнулась, и в большой зал вошли двое. Женщина лет тридцати в строгом костюме приказала:
   – Приберись тут, натри всё до блеска, сотри пыль с кубков и прочего.
Сопровождающая её девушка годков так двадцати или чуть младше, тихо пискнула:
   – Да…
Женщина осмотрела зал и ушла. Девушка вымыла потолок, стены, окна, полы, и только после этого чистой сухой тряпкой протёрла стоящие на полочках кубки и прочие артефакты. День сменился ночью, когда женщина вновь пришла в зал.
   – Тебя все ищут, а ты тут?!
Девушка тут же пропищала:
   – Зачем меня искать, я работаю на своём месте!
Женщина устало вздохнула.
   – Мы волновались. А ты… хорошо тут прибралась. Я даже удивлена.
Девушка склонила голову.
   – Я старалась.
   – Ладно, можешь пойти спать. Завтра утром придёшь в мой кабинет, я дам тебе работу на втором этаже.
   Девушка резко вздёрнула подбородок:
   – Но я хочу ходить в поля!
Женщина сделала шаг вперёд.
   – Ты хочешь, чтобы из-за твоей глупости опять кто-то погиб?
Девушка ещё раз склонила голову.
   – Простите…
   – Ладно, проехали. Иди спать.
Девушка сделала полшага вперёд:
   – Но я хочу ходит в поля! Перекладывать бумажки - это скука смертная! Прошу, только не второй этаж! Да, я дура, но ведь хоть что-то я могу делать!
Женщина чуть улыбнулась.
   – Ты и будешь делать хоть что-то на втором этаже.
Девушка вновь подняла голову и ломающимся от слёз голосом произнесла:
   – Тогда… я хочу оставить гильдию!
Её собеседница вскинула брови.
   – Серара…
   – Если я бесполезна, то я оставлю гильдию! Если от меня нет никакого толка, если вы все только страдаете от моей глупости, если я лишь доставляю проблемы… я уйду! Если вы меня не любите, потому что я плохая…
Женщина сделала свой шаг вперёд и обняла девушку.
   – Серара, мы - гильдия, а значит, мы семья. Мы любим друг друга просто так, а не за что-то. Плохая ты или хорошая, умная или глупая - ты наш дорогой друг.
Серара всплакнула.
   – Простите…
   – Да прекрати уже извиняться! Ты устала, уже полночь, иди спать.

Серара сделала шаг назад.
   – Я… а можно я возьму один из этих кубков себе?
Женщина вытаращила глаза:
   – Ты с ума сошла?!.. – Она поспешно прикрыла рот ладошкой. – Ой, прости, прости. Нет, эти кубки принадлежат всей гильдии, а не кому-то одному.
Серара чуть улыбнулась:
   – Значит, я могу взять один?
Женщина опять вскинула брови и покачала медленно головой.
   – Даже не понимаю, как ты логически пришла к такому выводу… нет, нельзя. Уже полночь, иди спать.
   Серара взяла с полки золотое кольцо с крупным классическим сапфиром.
   – А вот это колечко можно?
   – Нет. Все награды, половина наград, или только одно кольцо - нет. Если тебе интересно - это одно из Колец Фей, в древности такими пользовались, чтобы телепортироваться.
   Серара просияла:
   – Да?! Значит, я могу телепортироваться?!
   – Нет. Секрет работы Колец Фей давно утерян.
Серара вздохнула.
   – Печально. – И надела кольцо на свой палец. Украшение подошло ей как раз; по размеру, по типу активирующей ауры и количеству магической энергии на один телепортационный скачок. В ярком васильковом сиянии телепортирующаяся исчезла из зала. Женщина, вытаращив глаза, кинулась к глупышке, но поймала руками только воздух.

Стайка рыбок кинулась врассыпную, словно спасалась от хищника, когда в пучинах моря полыхнул яркий синий свет, и Серара завершила телепортацию. На инстинктах девушка поплыла вверх, туда, где сквозь толщу вод пробивалось солнце. Вынырнув и выплюнув воду, она огляделась; перед ней, на сколько хватало глаз, простирался бескрайний горизонт волн и небесного свода.
   – О я попала… – Девушка оглянулась и увидела что у неё за спиной метрах в пяти - берег. Выйдя на сушу, она выдавила из себя: – Потерпевшая телепортокрушение…
Тут силы оставили девушку, и она грохнулась мордочкой на тёплый песочек. Начинался прилив.

Конец третьей серии.

Серара резко проснулась, подскочила на ноги.
   – А-а!
Рядом мгновенно оказалась Акацуки:
   – Что случилось?! Дурной сон?!
Наоцуго подоспел на секунду позже.
– Мелкая, чего орёшь? Мы тут уже третий день из-за тебя! – Он чуть успокоился и спросил потише: – Что хоть снилось?
Нянта протянул ей флягу. Серара глотнула воды.
– Прилив… я упала, а вода пошла вверх… я утонула…
К ним присоединился Широе.
   – Сейчас как раз начался отлив. Ты голодна?
Серара замотала головой, и их лидер бодро сказал:
– Прекрасно. Солнце только взошло, так что можно лететь.

Наоцуго взвизгнул:
   – По коням! – И тут же огрёб затрещину от Акацуки.
– Чего разорался, Дуроцуго? Всё равно с тобой никто не полетит.
   Серара же сказала:
– Простите, что из-за меня вы так долго прождали на берегу…
Широе поднял ладонь, и девочка-друид тот час же осеклась.
   – Серара, твоя вина ничтожна. Нам всё равно нужно было тут прождать какое-то время, набрать еды в дорогу и дать грифонам отдохнуть.
Целительница вскинула брови.
   – Им… нужен отдых?
Ей ответил Нянта.
   – Когда мы только шли сюда - грифон брал двух всадников через раз, ня. Вот мы и пришли к выводу, что лучше лететь через день, раз уж идём с перегрузом, ня.
   Серара вновь низко поклонилась:
– Простите!
Её собеседники в недоумении переглянулись и призвали грифонов. В обратный путь пошли по прежнему маршруту, сперва через пролив, а потом вдоль восточного побережья до места прошлой стоянки. Там, на самом краю утёса, стоял старый обветшалый посёлок из грубо сложенных брёвен.

Грифоны сели мягко, дождались, пока седоки спешатся и устремились в небеса. Широе глянул на полуденное солнце и вновь на сопартийцев; Акацуки разминалась, Серара всё ещё пыталась управиться с шалящим после полёта желудком, Нянта подошёл к одному из домов.
   – Ладно, ватажка, поживём тут как минимум два дня.
Акацуки разгибала спину.
   – Господин, так я могу разведать обстановку? У всех с маной и здоровьем порядок.
Она тут же повернулась и вошла в ближайший дом. Миг - и оттуда донёсся девичий визг. Наоцуго ломанулся за их разведчиком, а следом Нянта. Серара снова чуть было не хлопнулась в обморок. Широе схватил девочку-друида за плечо и крепко сжал, будто боялся потерять целителя. А может, глава группы робел оставаться совсем один?
Девичий визг унялся, и тут же раздалась брань стража.
   – Ты что, с ума сошла?! Да мы там дуба дали от твоих воплей! Нашла с чего пищать!
   – Ты слишком строг к ней, ня. Любой на её месте бы испугался. – И пока Широе, стоя на улице, растворялся в догадках о происходящем, из деревенского домика донёсся ровный, спокойный голос Акацуки:
   – Девочка, ты кто? – … – Говори громче!
Послышался незнакомый голос.
   – Я София. А вы кто?
Опять голос их пушистого друга:
   – Здравствуй, София. Меня зовут Нянта, ня. Мы уже были в этой деревне проездом недельку назад, но тут не было людей, ня. А почему ты кричала, ня?
   – Вы… мы вас видели… мы боялись выйти вам навстречу… Из леса постоянно приходят чудовища…
Вновь голос Акацуки.
   – Да расслабься. Дуроцуго не такой и страшный.
– Эй, мелкая! Она с тебя визжала! Ай! За что?!
   – За язык твой длинный. София, а в твоей деревне много людей? Я бы хотела поговорить со старейшиной.

Из дома на свет солнечный вышла девочка среднего роста, в некогда белом застиранном платьице и соломенной шляпе на золотистой макушке. Следом показалась Акацуки.
   – Мастер, я что, такая страшная?
Широе выдавил из себя улыбку.
– Если ты мне ночью приснишься - я тут же проснусь в холодном поту.
   – Акацуки, ты вошла в дом этой малютки с мечом в руках и взглядом, что острее твоего клинка, ня!
За высоким Нянтой показался широкоплечий Наоцуго.
   – Эх, а можно было так развернуться!
Акацуки кинула на него пристальный взор.
   – Ты что там разворачивать собрался?
Широе между тем обратился к Софии.
   – Скажи, кто старейшина? Мы заплатим за ночлег.
София весьма выразительно рассматривала стоящую на четвереньках Серару, но быстро взяла себя в руки.
   – А у вас есть золото?
Широе поднял руку. Вот пустая ладонь - миг - и вот он уже держит в кулаке кошель.
   – Здесь сотня золотых. – Глава группы вытащил одну монету, протянул девочке. – Так я могу увидеть старшего?
Та разглядывала блестяшку но солнце, даже попробовала на зуб, и убежала в один из домов.
Серара наконец-то поднялась на ноги.
   – Что… что тут происходит?
Акацуки мгновенно оказалась рядом.
   – Тебе лучше поспать. Никогда не знаешь, когда бой.
Тиская посох перед грудью, Серара замотала головой:
   – Нет-нет-нет! Я хочу разобраться! Хватит с меня валяться в грязи!
Акацуки посмотрела на Широе.
   – Мастер, почему я спокойно лечу на грифоне?
Широе чуть дёрнул губами.
   – К сожалению, пока что у нас слишком мало ответов, а вопросы рождаются каждый день…
Наоцуго крикнул:
   – Ответы идут! Ну, возможно…
Из дома вышли несколько человек, один из них, на вид самый старый, направился к гостям.

– Я Эксхил, местный старейшина.
   Серара оглянулась - но Нянты нигде не было видно.
   Широе сдержанно поклонился.
   – Мы путешественники из далёких земель. Можно ли нам провести у вас несколько дней?
Эксхил вежливо осведомился:
   – Сколько же вас?
Акацуки быстро сказала:
   – Четверо.
Широе едва заметно стукнул её локтём по плечу.
   – Прошу простить мою подругу, нас пятеро. Пятый только что отправился в лес.
Эксхил гневно сказал:
   – Пусть вернётся, да побыстрее!
Широе коснулся мочки уха.
   – Нянта.
Серара вновь окинула взглядом деревню - но не смогла увидеть, откуда конкретно показался их пушистый друг. Он просто встал рядом с Широе.
   – Прошу простить, ня. Я так не вовремя вздумал осмотреть окрестности, ня.
Деревенский староста гневно воскликнул:
   – Ты - человек?! Отвечай!
   – Я из древнего народа котолюдей, ня.
И тут не утерпел уже Наоцуго:
   – Да! Отнеситесь к нему как к корове или что-то типа!
Эксхил ошарашено повторил:
   – Что-то типа… как странна твоя речь, незнакомец. Наших коров угнали ужасные создания куда-то вглубь лесов. Вряд ли они ещё живы.
   – Так в чём проблема, старик? Мы вернём твоих коров!
Широе повернулся к их стражу.
   – Ты сейчас что, квест взял?!
   – Ну, а как ещё это назвать?! Квест - он и есть квест!
Тихо-тихо, на грани слышимого, Акацуки изрекла:
   – Дуроцуго, если ты завалишь наши первые переговоры с неписью…
Широе повысил голос:
   – Уймитесь. Почтенный Эксхил, мы хотели бы помочь вашим семьям, раз уж проезжаем мимо.

Деревенский староста гневно ответил:
   – Вы пытались спрятать от нас это чудовище! Ваша воительница мне солгала!
Широе вскинул брови.
   – Разве? Она честно ответила, что нас прямо тут четверо, а я лишь добавил, что есть и пятый, но он как назло отошёл.
Старик едко осведомился:
   – А может, есть и шестой?!
Широе поджал нижнюю губу и ответил:
   – Другие путешественники могут появиться с минуты на минуту, разве я в ответе за весь белый свет? – Говоря, он постепенно повышал голос и, наконец, пылко воскликнул: – Разве мне подчиняются все странники этого мира?!
   Старейшина деревни хрипло провозгласил:
– Вижу, придёт день - и ты будешь в ответе за каждого.
Глава группы спокойно ответил:
   – Со мной только четверо. – Широе помолчал, но, видя что его собеседник так же ждёт, добавил. – Прошу, нам нужна крыша над головой и тёплый пол. Я готов лечь даже в стогу сена.
   – Ваше чудовище…
И тут Наоцуго положил широкую пядь на плечо старика.
   – Это чудовище вместе с нами будет сражаться с монстрами, что угрожают твоей, мухомор, деревне, и тебе же будет лучше подружиться с ним и поскорее увидеть в нём человеческие качества: честь, верность и отвагу. – Он убрал руку. – Так в каком доме нам можно остановиться?
Эксхил указал пальцем на стоящий рядом с ними сруб из грубых брёвен - он казался чуть новее остальных.
   – Это мои стены, других я вам предложить не могу. А Софи пойдёт ночевать у брата.
Наоцуго кивнул.
   – Добро. Но учти - мы добры только взаимно. Рискнёшь подпалить нас среди ночи - разнесём твой посёлок по брёвнышку. Уяснил?

   Сераре вдруг стало скучно слушать Очень Важные Переговоры, и она зашла в предложенный ей дом. Длинное узкое строение разделено перегородками на несколько тесных каморок, в первой из которых Акацуки натолкнулась на Софию. Сама София вошла следом за девочкой-друидом.
   – А… чего ты не слушаешь? Может, они там драться решат?
Серара вытаращила глаза.
– Наоцуго-сан сам перебьёт всех жителей вашей деревни, ему даже помощь не нужна. Мы из вежливости с вами разговариваем как с равными, разве ты не понимаешь? А вы ещё чем-то недовольны. Да я одна смогу вас всех поубивать, хоть и целитель. Это… – Серара запнулась и покрепче стиснула посох тоненькими пальцами. – Это в первый раз больно и страшно, когда он пищит прямо перед тобой, когда ты понимаешь, что ещё можешь дать ему жизнь и здоровье, и лишь друзья требуют его крови…А потом этого нет. Мне второе убийство далось гораздо легче первого, хоть там был человек, которого я считала другом, предводителем. А эта Акацуки… я сама её боюсь. А вы с ней так разговариваете. Вы что же, с ума все тут все посходили, или вам так уж обязательно наглядно надо продемонстрировать силу?
   София слушала, а глаза её всё шире округлялись. Даже после того как Серера выговорилась, девочка из деревни безмолвствовала целую минуту.
– Вы… вы разве так сильны?
Серара закивала.
София сглотнула.
– Тогда… тогда все в деревне должны пасть ниц и почитать вас как богов…
Серара замотала головой.
– Нет! Нет! Мы все люди, просто ранги разные.
София покосилась на дверь, за которой всё ещё шли Очень Важные Переговоры, и спросила:
– А если придут другие, злые?
Серара простонала.
– Ну, тогда у вас будут проблемы. Я и сама из тех краёв, где злые… были. Вот. Но я ушла с Белым Мастером, потому что он честен и справедлив. – Девочка-друид вдруг отвернулась. – А больше всего я боюсь, что убийства войдут в привычку, что я буду получать удовольствие от этого, прямо как…
Она резко замолчала. София оглянулась и увидела Акацуки.
   – Прямо как что? Ты договаривай, раз уж начала, с чего ты там удовольствия получать собралась?

София сглотнула и постаралась спокойным голосом спросить:
– Простите, госпожа Акацуки…
– Просто Акацуки!
– Да, конечно, Просто Акацуки, так что вы решили?
– Я и Серера спим в этом доме, ты тоже. Парни переночуют у твоего брата. Хотя будь моя воля - Дуроцуго бы на улице спал, как шелудивый пёс.
София посмотрела по сторонам, словно ища поддержки.
   – Вы… так пренебрежительно отзываетесь о вашем товарище? Чем он вызвал ваш гнев?
– Он козлина, что ещё тебе про него рассказать?
– Но он же… ваш друг!
   У Акацуки дёрнулся уголок губ раз, другой, третий - а потом она зашлась в приступе холодно, каркающего смеха.
– Друг?! Дуродруг мне точно не нужен!
София сперва прикрывала рот ладошкой, но вскоре чуть осмелела.
– Простите, Просто Акацуки, а что вы думаете о Белом Мастере?
Акацуки уперла кулаки в бока.
– Это допрос? Я могу позвонить своему адвокату?
– Кому? – София повернулась к Сераре. – Адвокату?
   – Это из нашей старой жизни, не обращай внимание. Просто… Акацуки очень подозрительна…
Акацуки шагнула к Сераре.
– Выспалась? Или тебе зубы лишние?
Серара пару раз открыла и закрыла рот, стукая челюстью об челюсть, словно проверяя наличие обеих, и выпалила:
– Ты… Ты резала пушистиков!
Акацуки крепко зажмурилась, потом открыла глаза и спокойно напомнила:
– Ты тоже.
Серара прижала посох к груди.
   – Это был жест милосердия!
   – Дуроцуго нуждается в твоём милосердии.
Девочка-жрец опустила бесполезную в ближнем бою палку.
   – Вы, вроде, спокойно разговаривали, и вдруг ты стала ему хамить…
Акацуки закрыла глаза. Медленно и тихо досчитала до трёх, а потом снова посмотрел на Серару.
– Я злюсь на тебя.
Девочка-друид ойкнула.
– На… меня?
– На тебя. Ты бесполезна как треснувшая бутылка, если бы ты не потащилась с нами, если бы Нянта не захотел убиться об того здоровяка - люди из Бригандии были бы живы!
   Серара слушала эти слова, и её кожа вновь белела, словно краски покидали тело.
– А… А… Ты… права.
Акацуки протяжно вздохнула.
– Чем быстрее ты потащишь наравне со всеми - тем легче будет нам всем. Так что прекрати заикаться, извиняться и грохаться в обморок по любому поводу и без. Стисни зубы. Найди себе хорошего мальчика, тут в деревне должны быть такие. Но если вздумаешь нарушить запрет Мастера - я тебя прирежу.
– Запрет?
– Ты что, забыла? Мастер Широе сказал, что против всяких гадостей в нашей группе. Нас и так всего пятеро, а до города ещё лететь и лететь.
Серара вновь сглотнула.
– Прости… Прости… Ой, ну, в смысле… Я хотела сказать… Наоцуго…
– Я его прирежу.

София коснулась плеча девушки-ассасина.
– Просто Акацуки, а что за запрет такой?
– Ты ещё слишком юна, чтобы обсуждать подобные вещи.
София тут же согласно кивнула.
   – Конечно. Даже господин старейшина… Но… хотя, как представлю что мне придётся пустить на своё ложе кота… У меня был кот…
Акацуки сказала:
– У меня была кошка, и закроем пушистую тему, а то наша Плакса опять в обморок грохнется.
София подняла ладони:
– Ну, у каждого бывают моменты, когда…
   – Моменты?! А ты была мужчиной? Я вот была. А Плаксе повезло играть за свой пол изначально. – Её губы вдруг сложились в усмешку. – А Лонгдарку - не повезло! – И она вновь расхохоталась. – Ну, да, посмеяться порой тоже надо. Ладно, пойду, гляну, что там есть на ужин. Хотя - я ещё даже не завтракала.
Серара вдруг ойкнула.
– А… Плакса - это я?
   – Ну не я же! И не реви хоть в присутствии своих любимых Пушистиков, а то она тоже в обморок грохнется.
Серара посмотрела на Софию.
– Она?
– Ну, а кто же ещё! Ладно, пойду посмотрю как другие Пушистики, а то Дуроцуго их всех распугает.
София посмотрела на Акацуки.
– Ты устала. Поспи.
Но Акацуки лишь рассмеялась.

Вечерело, на небе зажигались первые звёзды. Акацуки вошла в дом старшего сына старейшины. Маленькая прихожая, где обычно скидывали грязную верхнюю одежду либо дорожные плащи. Дальше - гостевая, за ней кухня, после столовая и последней комнатой в длинном, узком доме была спальня. Акацуки прошла кухню, в которой прибиралась хозяйка дома и выглянула в столовую. Четверо мужчин обсуждали там что-то важное в полголоса. Закрыв дверь, Акацуки повернулась к жене хозяина дома.
– Можно мне с ними?
   Та лишь пожала плечами.
– Прошу, как пожелаете. Только скажите, – щёки женщины тронул румянец, – вы просто друзья, или у вас некоторые чувства к этим путешественникам?
   Акацуки фыркнула.
– Чувства? Я хочу прирезать Дуроцуго, эти чувства сильны.
   Румянец на щеках женщины стал ярче.
– А… господин премногоуважаемый Кот?
Акацуки округлила глаза.
– Кот? Это Нянта что ли? Я бы вам порассказывала о нём, о его благородстве и храбрости.
   Женщина уселась на лавку рядом со своей гостьей.
– Слушаю вас!
Акацуки сложила руки на груди.
– Мы были… тяжело больны. А лекарство - только одно. Он уступил зелье мне. Без криков, драк, просто потому что я девушка. Он был готов сразиться с лидером вражеской гильдии один на один, и продолжил бой, даже когда на него напала вся гильдия, почти тридцать человек. У него не было ни единого шанса на победу - но он сражался до конца.
   Женщина воскликнула:
– Но он же знал, что вы поможете ему!
   Посерев, Акацуки отвела взгляд.
– Наш Мастер вмешался только потому, что Мелкая его об этом попросила.
   Женщина спросила:
– Так значит, господин Кот - достойный человек?
   Акацуки твёрдо кивнула.
– Я была готова драться за зелье. Он тоже - но он настоящий мужчина, не то что Дуроцуго. Я бы не рискнула выступить против гильдии. Я бы просто убежала. Нянта шёл до конца.
   Акацуки вновь коснулась двери, но вдруг хозяйка дома схватила гостью за руку.
– Попытайтесь понять, мужчина… порой нужно побыть одним, без женщин. Пожалуйста, подарите им эту возможность. Хотя бы на одну ночь. Прошу вас, побудьте сейчас с Софи, мой муж души не чает в своей маленькой сестрёнке. Ему будет спокойнее, если вы за ней присмотрите.
   Акацуки, пожав плечами, пошла обратно в дом старейшины.

Женщина закрыла за ней входную дверь, вернулась в кухню, и вышла в столовую.
– Господин мой, полагаю, вам стоит пойти к сестре, провести с ней эту ночь, ведь всякое может случиться.
   Её муж глотнул ещё пива, попрощался с гостями и отбыл. Наоцуго проводил его взглядом, а потом шумно икнул:
– Что, так легко?!
   Нянта достал кошелёк, полный золотых монет.
– Полагаю, разгадка проста, ня.
   Широе нахмурил брови.
– Вы о чём вообще?
– Будем тянуть соломинку, ня?
– Нет! Я первый!
   Широе посмотрел на старого друга.
– Наоцуго, о чём речь?!
– А ты ещё не понял?
– Я запрещаю!
– Разве эта красавица в нашей гильдии? Широй, расслабься, всё же хорошо! Акацуки ничего не узнает…
– Да я не за Акацуки переживаю!
   Наоцуго встал, больно стукнулся головой о низкий потолок, и прошёл в спальню. Хозяйка дома закрыла за ними дверь. Широе попытался тоже встать, но Нянта схватил его за руку.
– Друг мой, прошу, остановись, ня. Этому крепышу и так тяжело, ня.
   Широе посмотрел в глаза коточеловека.
– Да что вы такое несёте?! Это… это… Шальц, прекратите! Вы, оба! Держите себя в руках!
   Нянта печально промурлыкал.
– Что тревожит тебя, мой друг, ня?
– Вы совершаете ужасное! По предварительному сговору! Вы делаете это с не игровым персонажем!
– А по-моему, там всё по согласию, ня. И что такое этот не игровой персонаж, ня? Быть может, ты и я - и есть всего лишь на всего два не игровых персонажа, ня?
   Широе схватил свою кружку с пивом, к которой доселе не притрагивался, и осушил в восемь крепких глотков.
– Вы… да что вы как звери?! Это… это ужасно!
– Я - зверь, ня?
   Широе замотал головой.
– Нет! Я не то хотел сказать! Вы… вы оба… и она… она же не человек! Не игрок! У неё нет души!
– Душа, ня?! Мастер, а у тебя есть душа, ня? А у меня?! А когда мы вернёмся в прекрасную Акихабару - ты и там будешь шарахаться от девушек-игроков, надумывая себе всякие там разные причины, ня?
   Широе, пригибаясь, пустился бежать прочь из этого дома, словно его стены были объяты огнём. Нянта метнулся за ним следом. На улице уже капал мелкий дождик, ветер дул с запада, донося запах хвойного леса и опасности, а перед Широе плескался гигантский, полный тайн и загадок, океан.
– Звери! Звери! Вы все звери! Да как так можно-то! Мы в игре! Я попал сюда…

   Удар был лёгким, всего лишь пощёчина, но и этого хватило, чтобы сбить с лица энчентера очки.
– Мастер, ня. Возьми себя в руки, ня. – Нянта поднял с земли работу искусного стекольщика, протёр платочком. – А разве ты один попал сюда, ня? Попал против своей воли, ня? А может, в том мире мы рождались, потому что хотели этого, ня? Нет, там выбор за нас совершали наши родители, ня. Все дети попадают внезапно, без разговоров, ня. Ты можешь считать себя единственным одухотворённым, но это лишь твой жалкий эгоизм, ня.
– Эгоизм? – Широе смотрел на Нянту без очков, и видел лишь комок шерсти, на котором ярко пылали два жёлтых пятна глаз. – Эгоизм? Я - эгоист? Я?!
– Именно ты, ня. – Нянта всё тёр платком стёкла. – У всех нас есть свои недостатки, ня. Ты отказываешь этим людям в наличии души, ня, но что такое эта самая душа, ня? Как ты определишь её наличие, ня? Каким прибором, ня?
   Широе наконец взял очки, нацепил на свой и без того длинный нос, и поморщился.
– Прибором?! Разве наличие души можно определить прибором?
   К ним подошла Акацуки.
– О каких приборах речь?
– О, мисс Акацуки, прошу вас, возвращайтесь к Софии, вы нужны ей, ня.
– Да, Акацуки, иди. Мне с Нянтой… надо поговорить.
   Ассасин повысила голос:
– Я уже не ребёнок!
– Вот и не будьте маленькой капризной девочкой, ня. Выполняйте ваше задание, ня.
– Мастер, что за разговор о душе, о приборах, что вы обсуждаете?
– Да так, философский спор, ничего больше. Акацуки, я дал тебе приказ.
– Хорошо, а где Наоцуго?
– Всё объедается пирогами, ня.
– Да, это на него похоже. Ладно, я пойду. И вы не стойте долго на улице, дождь усиливается. – Сделав всего один шаг назад, ассасин растворилась в темноте ночи. Нянта какое-то время смотрел в пустоту, и перевёл взгляд на Широе.
– Мастер, ня. Вы можете призвать Убийцу на помощь, она с радостью выполнит этот приказ, ня, но - я иду после Наоцуго, ня, нравится вам это или нет, ня.
– Запрещаю.
– Кажется, кто-то обещал, что будет отдавать лишь разумные приказы, ня. Или нам это послышалось, ня?
   
   Широе сплюнул в осеннюю грязь.
– Разумные? Хорошо, давай будем говорить как взрослые, разумные люди. Эта леди родила, как я помню, троих детей, она замужем, у неё могут быть некоторые проблемы со здоровьем и она, смею напомнить, четвёртого уровня! Малышка Софи лишь третьего, а ты и я девяностого ранга! Как столь близкое знакомство со стражем или головорезом такого уровня скажется на здоровье этой пухленькой леди? Быть может, она уже не дышит? Пойдём, проверим?
– Нет нужды, ня. С ней Наоцуго, а значит, нет повода для беспокойства, ня. Однако Мастер, я повторяю свой вопрос: когда мы вернёмся в нашу любимую Акихабару - какой же повод избежать близкого знакомства ты найдёшь, ня? Там явно есть леди даже девяностого ранга, ня. Быть может, ты по-прежнему считаешь себя единственным носителем души, ня? Время однопользовательских игр давно кануло в Лету, ня. Ты здесь - такой же гость, как и эта пухленькая леди, ня. И прав у вас - одинаково, ня.
   Дождь усиливался, вдалеке сверкнула молния, две секунды спустя донёсся раскат грома. Широе снял очки.
– Скажи, если эта пухленькая леди помрёт в объятиях Наоцуго - ты возложишь вину на себя? Ты будешь плакать о её смерти, или для тебя это просто никто?
– А ты, Мастер, есть ли в том мире хоть одна душа, по которой ты заплачешь, ня? Или мы все для тебя - никто, ня?
   Вновь свернула молния, в этот раз - гораздо ближе, да и гром пришёл почти сразу. Широе вздрогнул.
– Дело… не во мне!
– Нет, ня. Дело именно в тебе, ня. Ты или способен любить, или нет, ня. Кто мы, ня? Игроки, которые просто играют, выполняя квест найти угнанных монстрами у деревни коров, или же мы люди, которые живут в этом мире, ня? А если мы тут живём - то мы и должны жить, ня. А это означает - мы должны возвращаться в город, к другим людям, ня. И тут внутри - второй вопрос, ня. А кто жители этой  деревни, ня? Они люди, ня? Или часть игры, как пушистики, ня? Серара была достаточно человечна, чтобы оплакивать даже рану пушистика, ня. А ты в потребности Наоцуго видишь лишь один только звериный разврат, без попытки понять его чувства, ня. Потому что знаешь - в тебе тоже живёт зверь, ня.
   Непогода усиливалась, ветер гнул деревья, обрывал с них листья, ветер глушил речь стоявшего рядом коточеловека, но в сердце Широе попадало каждое свинцовое слово.
– Я… я не хочу в город. Я не хочу это шумное скопление, этот бедлам, этот мрак похоти, лжи, жадности, коварства. Я боюсь их. – Постепенно голос энчентера набирал силу, мощь, становился всё громче и громче. – Они совершенно неуправляемы, ведомы своими слепыми инстинктами, в них нет ничего человеческого! Они звери! Да! Звери! Нянта, ты человек, а они - сущие звери! Ты думаешь, в Бригандии хоть кто-то посмел бы бросить тебе вызов один на один?!
– А почему, Мастер, ты вмешался в мой поединок, ня? Разве ты не видел, как жажду я пасть с честью, ня?! Почему ты помешал мне уйти с гордо поднятой головой, с верой, что я…
   Выронив очки, Широе схватил лацканы сюртука Нянты.
– Потому что иначе я бы возненавидел сам себя! Даже если бы мы были только вдвоём - я бы вмешался! Выбрал бы удобный момент, и вмешался!
– Почему, ня?

– Ты помнишь, там, на берегу, когда тебя обуяли звериные инстинкты, и ты был готов хоть пешком продолжать путь?! Помнишь, что даже Акацуки вскоре согласилась с тобой?! Ты поддержал меня! Ты! Ты взял под контроль свою жажду! Ты смог, а я - нет! Я отпустил вас, шальц! Я велел Акацуки призвать коня и скакать, сколько хватало сил, все эти два проклятых часа, я отпустил вас! Мне хотелось быть одному! Только одному, чтобы никого, ты слышишь, никого не было рядом! Но ты нашёл в себе силы подчиниться приказу.
– Широе, Мастер, ня. Друг мой, ня. Твой разум поистине ослеплён жаждой одиночества, ня. Но я должен сказать тебе очевидную истину, ня. Люди - живые существа, наделённые душой, ня. Им нет нужды выполнять приказы, ня. Если ты считаешь обратное - то ты тиран и деспот, ня.
   Нянта вновь поднял с земли очки Широе, помолчал немного, протирая их от грязи, и сказал:
– Ты говоришь, что боишься других людей, потому что они отказываются выполнять твои приказы, но на самом деле ты боишься лишь самого себя. Боишься, что когда ты уйдёшь - они без тебя попросту пропадут, ня. Любой деспот считает себя справедливым и мудрым отцом семейства, даже если это не так, ня. И в конечном итоге ты боишься, что они сами могут принять правильное решение, без тебя. Ня.
   А ливень меж тем успокаивался, его струи всё ещё хлёстко били по щекам, но ветер уже стих. Широе вновь надел очки.
– И… что ты посоветуешь мне, друг?
– Самое главное, ня…
   На улицу вышел Наоцуго, по пояс голый и довольный.
– Эх, ну и здорово же! А хорошая водичка, бодрит!
   В дверь выглянула хозяйка дома.
– Кто следующий?
   Нянта пошёл к ней.
– Пожалуй, я.
  Наоцуго повернулся к Широе.
– О чём говорили, Старшой?
– Да так, о всяком.
– Что, завтра летим?
– Ну, главное что не сегодня. В такую погоду…
– Это, Старшой, я что хотел. Ну, в смысле, она что хотела…
   Широе вскинул бровь.
– Она?
– Ну, хозяюшка наша хлебосольная. У ней старший сын о приключениях мечтает. Возьмём мальца с собой?
– Запрещаю. Да и потом, как мы его возьмём, если все с перегрузом?
   Наоцуго сально усмехнулся:
– Ну, оставим тут Акацуки! Или Серару… её даже как-то жалко.
– Если Серара захочет тут остаться - её право. Захочет - полетит с нами. Всё равно выйти из нашей группы она сможет только в гильд-холле.
   Широе посмотрел другу прямо в глаза.
– Кстати, всё хотел спросить. А почему ты с Акацуки последнее время постоянно цапаетесь? Что-то не поделили?
– Ой, да так…
– Ты к ней приставал?
   Наоцуго вскинул брови.
– К этой малявке?! Нужна она мне! Мне бы…
– Я понял. Наоцуго, слушай. Ты хороший страж, но мне больше нужен в группе ассасин. Ты понял?
   Страж икнул.
– Чегось? Ты что, Старшой, меня бросить вздумал?
– Я серьёзно. Если мне придётся выбирать между вами двумя, я выберу её. Ты понял?
   В разрывах туч выглянул полумесяц. В его тусклом свете было хорошо видно, что Наоцуго мертвенно бледен.
– Старшой! Ты погоди! Не, Старшой, это гонево!
– Я всё сказал. Или вы будете работать как одна команда, или… ну, ты меня понял.

   Дождь тем временем стих, а к ним подошла Акацуки.
– Вы всё не спите?
– Нет, а ты чего не ложилась?
– Не спится. Да ещё брат Софи припёрся на ночь глядя, они там чешут о своём, об урожае… А где Нянта?
   Наоцуго весьма выразительно взглянул на Широе.
– Старшой?
   Широе тяжело вздохнул.
– Акацуки, всё хотел тебя спросить - чего ты с Наоцуго не поделила? Почему возникли эти пустые перепалки?
– Мастер, этот Дуроцуго только и думает что о девках! Я боюсь, что он меня изнасилует!
– Да кому ты нужна, мелочь… ай!
   Акацуки врезала ногой с разворота по коленке стража. Тот поморщился, но промолчал.
– Мастер, можно я его ударю?
– Акацуки, послушай. Ты получила зелье, можешь покинуть мою группу. Твой квест выполнен.
– Мастер…
– Я не намерен терпеть твои детские выходки. Или относись с уважением к сопартийцам, или выметайся. У тебя есть лошадка, так что до Акибы доедешь и без нас.
   Акацуки заморгала.
– Но… Мастер… там триста километров… Мастер!
– Я не намерен тащить обузу!
– Нянта тащит обузу!
– Серара проблемная, но и у тебя проблем не меньше. Просто они другие, только и всего. Я отлично работаю с Наоцуго, как и с Нянтой. Они не тянут одеяло на себя.
   Акацуки даже прекратила моргать.
– Я… тяну одеяло на себя?!
– Без тебя я могу улететь уже сейчас, а с тобой мне придётся ждать ещё сутки. Акацуки, пойми, в группе на первом месте - дисциплина. Порядок. А ты с чего-то решила, что можешь колотить друга просто так. – Широе помолчал немного, подбирая слова, и добавил. – Акацуки, пойми. Если мне придётся выбирать между тобой и Наоцуго - я выберу его.
– Дуроцуго…
– Мелкая, хватит меня так называть! Старшой дело говорит!
– Акацуки, решай. Сейчас.
– Дуроцуго, если я из-за тебя вылечу из группы…
   Но Наоцуго и сам был бледен как студёное молоко.
– Акацуки, Наоцуго. Пожмите друг другу руки. Сейчас.
– Старшой… ты это… ты серьёзно?
– Я всегда серьёзно.
– Дуроцуго…
– Малявка, да прекрати ты меня так называть!
– Сам прекрати!
– Прекратить что?!
– Прекрати вести себя как кусок протухшей грязи!
– Мелочь, ты что, не врубаешься? Старшой сейчас улетит. Просто улетит, и не факт что в Акибу. Может быть, в Сускино, а может - в Минами. Или на западное побережье. Он такой, когда скрывается - его никто не найдёт. А завтра улечу я. И тебе останется только пешочком двигать по берегу до самой Акибы. Потому что Шеф Нянта возьмёт с собой точно не тебя.
   У Акацуки дёргался глаз. Она шмурыгнула носом и выдавила из себя:
– Дуроцуго…
– В последний раз это тебе прощаю.
– Мы же… команда…
– Вот и веди себя как команда!
– Ты… Ты…
– Да, кто я?
  В ответ Акацуки молча протянула здоровяку руку. Наоцуго пожал детскую ладошку.
– Вот так. Мир. Да, Мелочь, мир?
– Ты опять?!
   Выпустив её руку из своей, Наоцуго повернулся к Широе.
– Старшой, мы это так… чтоб нервы расслабить. И всё. Ты уж… прости нас. Мы… ну, разговариваем мы так. Мы работаем вместе, как одна команда. Да ты сам видел!
   Широе целую минуту вглядывался в лицо Наоцуго, потом перевёл взгляд на Акацуки.
– Хорошо. Но если я увижу, что ваша ругань мешает делу - прогоню обоих. Я глава группы, могу распустить её, как только сам этого захочу. Да и до Акибы уж недалече.

   Из дома вышел Нянта.
– Однако прекрасная выдалась ночь, ня. Мисс Акацуки, вы всё не спите, ня? Мастер, что это с ними, ня?
– Да так. Нянта, ты хотел дать мне совет?
– Ну, что ж такого посоветовать, ня… Тебе нужно просто тепло и забота, ня.
– Что ж. Акацуки, возвращайся к Софи.
   С этими словами Широе вошёл в дом.
   Акацуки кинулась следом, но Наоцуго схватил её за руку.
– Широю надо отдохнуть!
– Пусти! Мы не договорили! Пусти же! – Ассасин могла с лёгкостью использовать навык и вырваться из иллюзорного плена, но позволяла здоровяку себя удерживать.
– Мелкая, он идёт разделить постель с хозяйкой дома.
– Чего?!
– Чего слышала, Мелочь. И ты там будешь… мешаться. Усекла? Ну, усекла или нет?!
– Я… я… но я же…
– Мисс Акацуки, ня. Должен признать, у нас несколько более… зрелые вкусы, ня.
– Шеф! Ты тоже в этом участвовал?!
– Да, только что, ня. И мне было хорошо, ня.
– Кстати, Шеф, а что ты с Широем тёр, пока меня не было? На вас обоих лица не было!
– Да так, ня. Поговорили по душам, ня. Акацуки, ня. Ты ненавидишь Наоцуго, потому что видишь в нём себя. Он - твоя полная противоположность, ня. – Нянта вдруг сладко мурлыкнул. – Кстати, Акацуки, полагаю, ты вполне можешь сбросить пар, ня. Сразу после Мастера, ня.
   Отпустив руку девушки, Наоцуго ударил кулаком в ладонь.
– Точно! А ведь надо было тут остановиться, ещё когда в Сускино летели! Мелкая, ты бы узнала…
   Акацуки глянула в глаза Наоцуго так, что тот поперхнулся своим смехом.
– Я - девушка. Я родилась девушкой и умру девушкой, и не надобно вешать мне эти ваши мерзкие новомодные штучки! Я не Лонгдарк! Я не боец Бригандии! Я вам не Демикас, в конце-то концов! Ты понял?! Я - девушка! Была и буду!
– Мисс Акацуки, а стать женой, матерью вы не желаете, ня?!
– Премногоуважаемый головорез Нянта, урождённый Катори Ешида. Шеф-повар и мой драгоценный друг. Прошу. Заклинаю. Не лезьте в мою личную жизнь, ня!
– Да, Футанабе-сан, ня. Как пожелаете, мисс Акацуки, ня.

Отредактировано Ascard200 (15.10.2024 12:02:02)