Чтобы внести ясность:

Крайняя плоть, препуциум (preputium) – дистальная часть наружных половых органов, которая формирует анатомическое покрытие головки полового члена. По анатомическому строению представляет собой защитный капюшон из «выроста» кожи, который чаще всего покрывает головку полового члена.

Поэтому трагизм невозбужденной крайней плоти и звучит интригующе и странно.

Тогда зачем затрагивать эту тему? )

Армат, так и я без члено аттестата. Хотя, как активный пользователь, понимаю, что фраза тупо абсурд. Странно, что Вас ничего не смущает.
Я одного не пойму, люди делают справедливые замечания по тексту, тратят время, читают. Вы только односложно огрызаетесь. Если все априори супер написано, зачем тратить время, издавайтесь максимальным тиражом и огонь. Хоть с возбужденной крайней плотью в печали, хоть со слюнявых жён абсурдом из другого рассказа.
Желаю всего наилучшего.

Мне ваш рассказ навеял воспоминания о театральном романе Булгакова и ссоре знаменитых руководителей МХТ. 😆 Прошу прощения, что закидываю к вам в тему, просто  речь пошла о членоведении...

Как поссорились Владимир Иванович с Константином Сергеевичем. Быль.

- Владимир Иваныч, я решительно настаиваю на первенстве актера в театре! Да, режиссура важна, но не может же быть гениальной постановки с посредственными актерами!
- Константин Сергеич, ну собери ты распрекрасных актеров, ведь провалится все без режиссера то, ей-богу, как в басне Крылова.
Разгоряченные апперитивами «Славянского базара» Немирович-Данченко и Станиславский в который раз спорили о первенстве курицы и яйца. Немирович поддел на вилку осетринку, и решительно заявил:
- Что был бы театр без твердой руки? Играли бы Чехова, пусть и гениальные актеры? Кто покажет путь, расставит акценты? Ре-жис-сер!
Тут Владимир Иванович мастерски поднял ледяной лафитник, не менее мастерски опрокинул и отправил осетринку вдогонку.
Константин Сергеевич по-царски откинулся в кресле, повертел свой лафитник, взглянул сквозь него на шикарную люстру, выпил маленькими глотками не закусывая.
- Ак-тер! Вот шестеренка театра, его способности раскрывает режиссер, с ним проживает спектакль зритель! Коль актер живет своим персонажем, будет и успех!
- Кх-м… живет… А без режиссера разве живет? Оболочка! Голем! Сними с него реквизит, так и не поймешь, человек или манекен!
Станиславский наклонился к столу.
- Позволь, Володя! Что ты такое говоришь, не голым же актеру играть! Образ…
- А хоть бы и голым! Или раздень актера и фьють? Пшик?
- Пшик?
Константин Сергеевич снова откинулся на спинку и задумался. Тем временем человек заново наполнил хрустальные лафитники рябиновой настойкой.
- Приходи-ка ты, Володя, завтра на репитицию Чайки, посмотрим, что может актер!
- Неужто голыми играть будут? - хохотнул Немирович, накладывая икорку на французский хлеб.
- Настоящему актеру одежда ни к чему.
- Скандал выйдет…
- Да и черт с ним, больше скандалов - больше зрителей.
Поговорили еще с час, графин опустел, человек моментально принес новый, прозрачный и запотевший. Потом были цыгане, кажется, даже с медведем, какой-то дикий пляс, битая посуда, мадамы в перьях, и, наконец, извозчик.
Следующий днень Константин Сергеевич, совершенно разбитый, без настроения начал со со сбора труппы и тусклым голосом произнес:
- Господа актеры, сегодня у нас необычная репетиция… будем играть без одежды, откиньте ложный стыд и покажите, что актерское мастерство - суть актера…
Речь вышла смазанная, конечно, но Константину Сергеевичу было не до витиеватостей. Дамы закатили глаза, мужчины расхохотались.
Немирович явился через час, насупленный и тревожный. Уселся рядом со Станиславским и некоторое время смотрел на сцену.
- Ну вот, что я и говорил… не верю я актру, не верю…
- Что же не так? И глаз горит, и в любви объясняется, как в первый раз.
- Ну Константин, посмотри на него… Тело то не обманет. В любви клянется, страсть играет, а срамной уд висит, будто фазан на поясе охотника.
- Хм… тут ты прав… Тропилин, вы давайте, не играйте, живите ролью! Что вы за любовник, коли любви ждать от вас не приходится даме!
Тропилин смущенно улыбнулся.
- Константин Сергеевич, я женат, пять детишек у меня, мне думать о любви лишне…
- Ерунда! Вы не своей жизнью тут на сцене живете, а жизнью героя! Он молод, горяч, так что соответствуйте образу!
Сцену прогнали пять раз, все с тем же результатом. Станиславский заметно нервничал, дамы стыдливо отворачивались, Немирович, казалось празновал победу.
- Ну что, Константин Сергеич, говорил же я вчера…
- Говорил, говорил… Слаб еще Тропилин в мастерстве, молод!
- Ну не самому же тебе…
- Самому! Придется самому учить! Актер должен все играть уметь!
Станиславский вскочил, ушел за кулисы и  вернулся уже совершенно голым, исключая пенсне. Мужчины в зале завистливо присвистнули, молодые актрисы прикрыли рты руками, те что постарше, казалось, не удивились.
Станиславский держался с огромным достоинством.
- Тропилин! Вот смотрите, сейчас я буду играть молодого любовника, учитесь!
Константин Сергеевич провел по лицу рукой, пенсне осталось между пальцами и Немирович вздрогнул. Казалось, Станиславский стал лет на десять моложе, глаза улыбались и искрились. Он обвел сцену взглядом, увидел свою любовь, и бросился к уже немолодой актрисе. Обожание и страсть отразились на его лице, а достоинство его, и без того могучее, явно прибавило в размерах и указало на одиннадцать часов. Немирович поперхнулся, молодые актрисы взвизгнули, и одна свалилась в обморок.
Немирович вскочил, в расстерянности не сразу нашел выход, добрел до своего кабинета, где расстегнул брюки и заглянул в подштанники.
- Да как же это может быть… - пролепетал Владимир Иванович, - это даже не честно…
После этого Немирович и Станиславский ни разу не заговорили и общались только через третьих лиц. Станиславский ходил по театру королем, а Немирович подолгу засиживался в кабинете и шептал:
- Привиделось… ей-богу привиделось, не может такого быть…

Отредактировано Семён Коробов (30.08.2024 08:58:02)