Ошибки быть не могло. Ведь всем известно, что Специальное следственное бюро никогда не ошибается. Да и как оно может, когда на кону стоят человеческие жизни? Однако, так уж получилось, что тем непогожим утром, засмотревшись на уличных голубей, дерущихся на его загаженном окне, рядовой служащий Гюнтер Рахстайн промахнулся по клавише печатной машинки, прибавив к известной фамилии «Майэр» экзотическое «ЛЬ». Своего коварного промаха господин Рахстайн так и не заметил, положив кипу документов на стол своего начальника в назначенный срок. Очень скоро они были разосланы в филиалы бюро по всей стране - в каждый крупный и мелкий город.
Вилли Майэль как раз чистил зубы, когда в его дверь постучали. Слегка озадаченный столь ранним визитом, заставшим его еще засветло, он попросил нежданных гостей подождать «минуточку». Вилли спешно вытер рот полотенцем и направился к двери, по пути накидывая на худые плечи подтяжки брюк. Фрау Майэль продолжала тихо посапывать в соседней комнате в россыпи вьющихся черных волос.
Вилли быстро отворил дверь и обнаружил на пороге двух приличного вида господ, поинтересовавшихся у него с подчеркнутою вежливостью, не он ли является хозяином дома. Один из них был крайне высокий: под два метра ростом, чрезвычайно угрюмый и, как могло показаться по его влажно блестящим глазам – даже меланхоличный, бесконечно вращавший в длинных руках свою слегка помятую шляпу; второй же мужчина ростом был не более полутора метра – толстенький и улыбающийся, излучающий дружелюбие и врожденную уверенность в себе.
Стоило только Вилли ответить свое неуверенное «да», как вежливые гости набросились на него с кулаками, повалили на пол и выволокли по ступеням. Все это происходило под растерянные крики его супруги, что бежала за ними следом до самой машины в распахнутой ночной сорочке, не скрывавшей ровным счетом ничего.
Несколько мгновений маленький улыбчивый господин глядел на фрау Майэль, явственно дрожавшую под дуновениями влажного октябрьского ветра. Так и не ответив ни на один из ее истеричных вопросов, он приказал водителю ехать. Автомобиль покатился по истерзанной ухабами дороге среди нестройных серых домиков в два, а то и три этажа, плотно жавшихся друг к дружке, подобно перепуганным овцам.
Вилли Майэля доставили к грозного вида зданию Секретного департамента, окруженного чуть менее грозными постройками поменьше. Ни в одной из них случайный человек с улицы не мог оказаться без веской на то причины. Не говоря ему ни слова и совершенно не реагируя ни на какие его попытки оправдаться, господа провели Вилли Майэля по бесконечным инстанциям в однотипных, неотличимых друг от друга коридорах, мрачно подсвеченных натужным морганием флуоресцентных ламп – коридорах, которые словно бы нарочно были построены таким образом, чтобы сбить с толку любого вошедшего и тем самым лишить его всяких мыслей о побеге.
На каждой из многочисленных остановок с Вилли происходило нечто – порою странное, порою даже сбивавшее с толку: так, например, после фотографирования с карточкой напротив бетонной стены, его завели в другое помещение, где толстенькая женщина-жандарм, все время ласково улыбавшаяся ему ненакрашенным лицом, очень вежливо попросила Вилли снять штаны, после чего встала на колени и слегка влажной на ощупь тряпкой принялась упорно вытирать его пах и узкую колею между ягодицами. Тряпка получила свой собственный серийный номер и отправилась в длинную стеклянную банку с плотно закрывающейся крышкой. Вилли успел заметить, когда его выводили, что банка была отправлена на длинную полку, заваленную десятками, - если не сотнями, - таких же сосудов.
Как и прежде, ни один из встречавшихся ему людей не ответил ни на один его вопрос, притворяясь при встрече, будто Вилли и вовсе не существует на свете. При этом каждый из них непременно находил время, чтобы перекинуться парой добрых слов с его конвоирами и даже поинтересоваться тем, как обстоят дела у их домочадцев.
Пожилой незнакомец с широкими жилистыми руками, по каждой из которых можно было изучать строение человеческих мускулов, очень вежливо спросил высоченного мужчину в котелке, не чувствует себя ли фрау Штерн немного лучше после недавней, тяжелой операции на желудке. В ответ господин Штерн лишь пожал плечами все с тем же меланхолично-удрученным видом и пробормотал неуверенно: «Время покажет». Человек сочувственно покачал головой и ответил ему, чтобы Йенс «не вешал нос», потому что «все наверняка обойдется: надо просто не терять веры».
В конце концов Вилли Майэль оказался в крохотной комнате на жутко неудобном стуле, на спинку которого ему даже не позволяли опереться. От Вилли то и дело требовали сидеть ровно, хотя он и так сидел ровно. Его били по ногам всякий раз, когда Вилли в порыве горячих оправданий принимался энергично жестикулировать – руками, на которых ему приказано было сидеть. Йенс явно не получал от происходившего никакого удовольствия. Он выглядел крайне отстраненным и действовал, как показалось Вилли, словно хорошо вышколенный осел, плетущийся давно заученной горною тропою – строго по инструкциям.
Маленький пухлый человечек в кальсонах – напротив, выглядел крайне увлеченным «делом», как сам он его называл. Он так разгорячился, что сбросил с себя и темный плащ, и коричневый свитер, и даже расстегнул рубашку. Он как будто специально замахивался резиновой дубиной лишь для того, чтобы Вилли снова попятился, и у него появился повод как следует дать провинившемуся по ляжкам.
- Отвечай, ты, маленькая шваль! – то и дело кричал человечек в кальсонах, хотя Вилли был на целую голову выше него и в иных обстоятельствах – услышав нечто подобное на улице в свой адрес, наверняка бы подробно разъяснил обнаглевшему забияке, почему нельзя называть такими словами незнакомых ему людей. – Ты – крошечный гнойник! Мелкий империалистический червь! Какой еще червь?! Обрубок! Обрубок червя! Недоросток! Отвечай!..
- Отвечайте, - вторил ему господин Штерн все тем же отстраненно-слезливым голосом. – Чем быстрее вы ответите, тем быстрее пойдете домой. Бумаги уже приготовили: зачем вы сами себя мучаете? Только скажите, и все закончится...
- Но ведь я сказал, что не знаю никакого Эриха Ферри!
- Лжешь, маленькая мразь! – его коротенький палач, снова завизжав, влепил Вилли очередной сокрушительный удар по бедру. – Как ты мог проработать с ним в одной конторе шесть лет и так и не узнать его имя?!
- Все верно. Зачем вы лжете? Вы – лжете. Это – очевидно. Вы – очень плохой лжец...
- Я не лгу!
- Отвечай! Кто должен был передать тебе документы?! Кто должен был провести вас через границу?! Сколько ты заплатили за паспорт своей младшей дочери?!..
- Но у меня нет дочери: ни младшей, ни старшей...
- Лжешь, маленькая шваль!
- Зачем вы лжете? – спрашивал все так же механически долговязый господин Штерн, словно перечисляя в магазинчике длинный список овощей, за которыми его отправила супруга. – Скажите правду. Вы не оставляете нам выбора. Вы нарушили закон. Мы действуем в ваших же интересах. Вы ведь сами знаете, что заслуживаете наказание...
- У меня нет никакой дочери...
- Ты еще скажи, что у тебя сына нет, низкорослый ублюдок!
- Но у меня его нет! – кричал уже сам Вилли, в отчаянии схватившись за волосы, совершенно измученный всей абсурдностью предъявленных ему обвинений.
Этот малоприятный «разговор по душам» без существенных изменений продолжался на протяжении шести часов; после чего оба господина вышли из комнаты, оставив Вилли наедине со своим колотящимся сердцем.
«Что я сделал? – думал он. – Я ничего не сделал. Я – никто. Это, должно быть, ошибка! Ошибка!!!..»
Он так и закричал, не сдержав слез, когда железная дверь снова отворилась.
- Бюро не ошибается, - все так же механически ответил господин Штерн.
- Думаешь, ты такой крепкий, дылда?! Мы и не таких шпал раскалывали!..
- Но у меня нет никаких детей! Я женился всего две недели назад!..
- Может, тебя еще и не Вилли Майэль зовут?!
- Нет! То есть да! Меня так зовут! Но я знать не знаю никакого Эриха! У нас в котельне нет ни одного человека с таким именем!..
- Что ты тут несешь?! Какая еще котельная?! Ты работаешь в конструкторском бюро: строишь... Что он строит? – человечек поднял со стола грязную папку и принялся шумно переворачивать листки. – Так: занимается созданием чертежей – наверняка секретных! – для... городских бордюров!..
- Какие еще чертежи?! Я с трудом школу закончил! Спросите моего отца!..
Господин Штерн насупился еще сильнее, чем обычно. Он наклонился к своему напарнику, прошептав тому на ухо что-то неразборчивое.
- Но ведь бюро не ошибается!
- Ну, а если все-таки, Франц...
- Ты это оставь. Его колоть надо: у него на роже его поганой все написано – вся его вина написана! Ты понимаешь, что совершил госизмену?! – заорал Франц, снова обернув к Вилли свои налитые кровью глазки.
Господин Штерн вновь наклонился к нему. Уже через несколько мгновений они оба вышли, затворив за собою на замок скрипучую дверь.
Двухметровый Штерн вернулся примерно через два часа. Он виновато улыбнулся и, словно официант, протянул Вилли полный стакан воды.
«Боюсь, произошло трагическое недоразумение», - сказал он печально-отрешенно, после чего приставил стакан к разбитым губам Вилли и позволил ему напиться. Господин Штерн даже слегка намочил белое полотенце, чтобы Вилли мог вытереть им свое окровавленное лицо. Одно только это заставило Вилли видеть в своем пленителе не столько безликого государственного служащего господина Штерна, но сочувствующего гражданина Йенса – человека, самого достойного сочувствия, у которого умирала жена.
«Опечатка в документе, - пояснил тот. – Однако, к счастью, все встало на свои места. Скоро вы поедете домой к вашей супруге...»
Услышав это, Вилли уже не выдержал. Он разрыдался, будто пятилетний ребенок, свалившись в ноги своему дознавателю.
Последующий час растянулся на целую вечность. Его вновь повели коридорами, где каждый встречный притворялся в очередной раз, будто Вилли и вовсе не существует на свете. Впрочем, всякий служащий непременно находил время, чтобы перекинуться с его одиноким конвоиром парой сальных шуточек. Вскоре Вилли вывели в узкий дворик, где их ждала прежняя машина. За рулем сидел уже известный курносый господин. Он подкатил к порогу с истеричным визгом тормозов и рявкнул сквозь приоткрытое окно: «Почему так долго?! Живо садитесь!»
Они вновь покатились по ухабистым дорогам. Вилли вновь сказали зажать голову между коленями и никуда не выглядывать. Они ехали долго – бесконечно долго, пока автомобиль вновь не остановился. Упомянутый человечек обернулся с переднего сидения и приказал Вилли выметаться вон.
- Простите, но куда мы приехали? – тихо спросил он.
Мрачные стволы деревьев стояли вокруг машины плотным оцеплением – словно вражеская армия, готовая в любой момент броситься в атаку.
- Молчать! – рявкнул Франц.
- Пройдемте, будьте добры, - сказал тихо Йенс и повел Вилли к поляне, где вздымались свежие холмики, не успевшие еще зарасти травой.
Франц принес лопату и бросил ее на землю.
- Копай! – приказал он, прикуривая.
- Но ведь вы обещали, что я поеду домой...
- Конечно, поедете, - ответил Йенс. – Только нам очень нужна ваша помощь: вот поможете нам немного, и мы вас сразу домой отвезем, к вашей супруге. Она у вас, сказать честно, очень красивая...
- Да, - ответил Вилли не без гордости. – Я ее долго добивался: почти что два года.
- Ну вот. А тут работы всего на час. Берите лопату и начинайте копать...
Вилли взял лопату и начал копать. Он копал одними руками, потому что после недавнего затянувшегося разговора у него совершенно не гнулись ноги. Их приходилось даже слегка подволакивать за собой.
Земля оказалась сухой и твердой. Более того, в ней то и дело попадались корни. Труднее всего было снять верхний слой. Но Вилли вырос на ферме: он привык к тяжелой работе. И куча рядом с ним быстро росла.
- Скоро вы поедете к вашей супруге, - сказал Йенс, остановив его. – Ну-ка, попробуйте прилечь.
Вилли лег на холодную влажную землю почти что свободно. Только его длинные ноги все равно выглядывали из ямы, загибаясь полукольцом.
- Пусть еще копает, - сказал Франц, закуривая очередную сигарету.
И Вилли снова взялся за лопату. Дело пошло еще лучше: он весь вспотел и спросил даже своих надсмотрщиком, можно ли ему снять рубашку. Одежда его сделалась совсем мокрой от сырости и липла к телу, мешая работать. Но Франц был занят выпусканием белых колец из своего безбородого рта. Йенс же снова безраздельно затерялся в собственных мыслях, сделавшись безразлично-меланхоличным. Поэтому Вилли решил не раздеваться, ведь все и так подходило к концу.
- Готово, - сказал он, довольный проделанной работой.
- Будьте добры, отдайте лопату, - ответил Йенс чуть слышно. Вилли нервно сглотнул, и тот добавил с печальной улыбкой: - Мы потом подадим вам ручку, чтобы вы смогли выбраться...
- Смотрите, я и так могу...
- Оставайся в яме! – заорал Франц.
Вилли мысленно обозвал себя дураком за то, что вообще вздумал хвастаться, что может сам себя вытянуть на руках, и расстроил тем самых строгого господина с сигаретой.
- Ну все: будем заканчивать, - объявил Франц, выбросив окурок.
Йенс сказал:
- Извините, но домой вы не поедете...
Сердце Вилли провалилось на самое дно.
- Но вы говорили... – пробормотал он растерянно.
- Я вас обманул: чтобы вы так сильно не волновались. Это вредно: и для вас, и для нас. Лучше все по-человечески сделать. Без драмы...
Франц уже доставал пистолет.
«Извините, - сказал Штерн напоследок. – Бюро не ошибается...»
Вилли снова поглядел на свежие холмики земли, усеявшие собою всю поляну: бюро ошибалось. Перед тем, как умереть, он понял: в каждом могиле лежало, как минимум, по одной ошибке.

Другие мои работы:

Рассказы:
Черные дни
Травите насекомых вовремя
Мать получает похоронку
Волшебная история
Геноцид сферических коней в марсианских биолабораториях
Бюро не ошибается
Большое убийство в Малом театре
Большие перемены
Человек в костюме
Мышки находят счастье
О том самом времени
Самый страшный зверь в джунглях
Межзвездный десант
Последний моветон мертвеца
Где обитают боги
Идиот
Черный графоман
Разговор с психиатром
Один на диване
Любите тех, кто будет вас убивать
Боевые голуби окраин
ДокУмент
Месть ковбоя

Миниатюры:
Умереть за Партию!
Сладкие грезы приусадебной тли
Когда люди становятся гусеницами
О Федоре Петровиче, который познал дзен
Времени нет
Как я полюбил ядерную войну

Черные ветра:
Брат короля (Черные ветра)
За Старыми тропами (Черные ветра)

Незаконченные:
Самоубийца
Натали
О порядках на Портовом дворе
Хроники Империи
Свиная отбивная
Несвобода
Печальный Дольф (Черные ветра)
Опиум

Отредактировано Графофил (28.10.2024 07:51:40)